Современные мемуары

Игорь Гончаров

МГУ - Антарктида - ОИЯИ

(Продолжение. Начало в N46)

На борту "Лены"

В середине 1955 года я уже перешел на 5-й курс, и мой знакомый по университету рассказал мне, что он готовится принять участие в 1-й советской антарктической экспедиции (САЭ-1) и познакомил меня с профессором, который формировал геофизический отряд в следующую экспедицию. Я решил записаться в очередь на единственное вакантное место (тринадцатым по счету!) в морскую часть САЭ-2, которая должна была отправиться из Калининграда осенью 1956 года на дизельном электроходе "Лена" ледокольного типа водоизмещением 12 тысяч тонн (ее "родная сестра" "Обь" уходила флагманом первой экспедиции). Разумеется, не очень надеясь на удачу, я передал куда следовало свое заявление и копии необходимых документов и отправился в Дубну продолжать работу над дипломным проектом.

И вдруг где-то в начале 1956 года к нам в лабораторную комнату приходит М.Г.Мещеряков и спрашивает: "Где тут студент Гончаров, которого вызывают на собеседование в ЦК КПСС?" Все очень удивились, включая меня, хотя я знал, что моя очередь потихоньку продвигается, главным образом благодаря строгому медицинскому отбору. Собеседование я проходил вместе с несколькими другими кандидатами, уже опытными арктическими полярниками. Заметно волновался известный летчик со звездой Героя на груди. Я же знал, что шансы мои невелики, потому был спокоен и невозмутимо отвечал на многочисленные вопросы.

Вскоре мне позвонили из Москвы и сообщили, что я оказался первым в очереди и предложили, во-первых, оформить в МГУ академический отпуск до июня следующего года (по ходатайству САЭ-2) и, во-вторых, начать стажировку и освоение аппаратуры! Дипломный проект мне предстояло защищать осенью 1957 года (благо все основные измерения были уже закончены).

Лето и начало осени пролетели быстро. Наконец, был назначен день отъезда из Москвы. Закупив много черно-белых пленок для своего "Зоркого" и собрав личные вещи, в назначенное время я прибыл к месту сбора нашей группы в Москве. Захватив аппаратуру, мы поехали на вокзал и отправились в Калининград (еще недавний Кенигсберг).

На "Лене" каждому участнику САЭ-2 были предоставлены места в каютах в соответствии с рангом. Многим молодым и мне в том числе достались крошечные каюты с двухъярусными койками (по типу железнодорожного купе).

До выхода в море удалось выкроить несколько часов для осмотра города-крепости: памятник Эммануилу Канту; громады полуразрушенных замков; небольшой, но ухоженный зоопарк; наконец, хорошо сохранившееся немецкое старое кладбище...

Члены экспедиции знакомились друг с другом и с командой корабля, получали полярное снаряжение, одежду и обувь, участвовали в регулярных служебных "посиделках", готовясь к работам в Антарктике.

Наконец подошло время выхода корабля в хмурое, неспокойное Балтийское море. Момент, конечно, волнующий, особенно для новичков. Что там, впереди? Как встретят два океана - Атлантический и особенно Индийский, который предстоит пересекать через "свирепые и ревущие" широты, чем "угостит" практически незнакомая всем нам Антарктика?

Но все это впереди, а пока мы привыкали к четкому распорядку: смены у моряков по 4 часа, еда в 8, 12, 16, 20 часов. У нас подъем был в 7 и отбой не позднее 23.

Через несколько дней "Лена" прибыла в порт Флиссинген, где она сошла со стапелей, для выполнения ремонтных работ, а членов экспедиции вместе с матросами, свободными от вахты, отпускали на пару-тройку часов в город. Это была моя первая "загранкомандировка", и на многое смотрел широко раскрыв глаза. Бросалась в глаза интересная особенность голландцев: даже вечером и на первых этажах окна не закрыты шторами, так что вся семейная жизнь на виду. Днем небольшие магазины практически пустовали, и мы могли не спеша выбрать и купить себе что-то интересное (обычно очень добротно сделанное). Отношение жителей к нам было весьма дружелюбное.

Наконец, ремонт корабля был закончен, и "Лена" вышла на просторы Атлантики. В первые дни еще сказывалось влияние северных холодных ветров, поднимавших приличные волны. Почти все участники экспедиции довольно быстро привыкли к умеренной качке. Завязывались новые знакомства. Библиотека на судне оказалась богатой, и книгами об Антарктиде я зачитывался допоздна.

А тем временем корабль приближался к экватору. "Под большим секретом" началась подготовка к празднику Нептуна. На палубе был сооружен из досок и брезента довольно глубокий и большой бассейн, заполненный океанской водой, в котором разрешалось в обеденный перерыв купаться всем желающим, что мы и делали с большим удовольствием. Наконец, когда полуденная тень почти исчезла, а штурманы корабля объявили, что экватор рядом, начался праздник. Им управляли морской царь Нептун с окладистой бородой и Русалочка с командой черномазых чертей. Последние ловили новичков, заставляли выпить (не без удовольствия) чарку апельсинового напитка на спирту и бросали с размаху в бассейн...

Дней через десять было объявлено, что "Лена" вскоре зайдет на несколько дней в южноафриканский порт Кейптаун для пополнения запасов горючего, пресной воды, продовольствия и фруктов (в основном для полярников наших станций на шестом континенте).

Город красиво раскинулся у подножия Столовой горы. Это были времена, когда в ЮАР царил жесткий режим апартеида. То там, то здесь виднелись крупные надписи "только для белых", и за этим внимательно следили полицейские. Нас выпускали в город группами по 3-4 человека (включая нескольких моряков). Я полагал, что изучение английского в школе и университете почти ничего не дало, но уже через день-два мог достаточно хорошо понимать собеседника и отвечать ему (хотя, думаю, с ошибками). Я даже побывал на кафедре физики местного университета, где мне показали книги курса теорфизики Ландау и Лифшица. Поразил нас многоэтажный магазин по продаже автомобилей - нам было непонятно, как можно из этого множества выбрать то, что тебе нужно, у нас тогда такой проблемы не было. Впечатлили меня и национальный парк Крюгера, один из крупнейших в мире, с множеством диких зверей, и мыс Доброй Надежды, где проходит граница между двумя океанами, и разнообразие и качество товаров со всего света.

После завершения погрузки "Лена" направилась на юго-восток к поселку Мирный. Нам предстояло пересечь не одну тысячу миль "свирепых", "ревущих" и просто опасных широт, опоясывающих Антарктиду. Многие участники САЭ и даже моряки, плававшие в основном на севере, где нет таких штормов, были сражены морской болезнью. Мой же вестибулярный аппарат был, видимо, закален прыжками в воду. Иногда с нижней палубы казалось, что высота волн доходила до 20-25 метров. С каждым днем становилось все холоднее, но зато штормило уже не так сильно. Солнце практически не проглядывало сквозь тяжелые тучи. Наконец, с неба посыпались снежные заряды - мы приближались к полосе плавающих льдов, включая высокие, до 50-80 метров, айсберги. В один из таких дней, когда корабль подошел к большому ледяному полю, мой хороший знакомый - штурман, находившийся на вахте, - позволил мне стать к штурвалу и провести "Лену" через это препятствие. До сих пор помню, какое это было непередаваемое ощущение, - огромное судно легко следовало действиям рулевого.

В конце концов мы подошли уже достаточно близко к Мирному. По радиозапросу с судна самолет из поселка со специалистами поднялся, чтобы провести ледовую разведку и указать удобное место для разгрузки корабля. Такое место нашли примерно в 10 км от Мирного, чтобы корабль мог встать бортом к краю 20-метровой высоты ледника, сползающего в океан. "Лена" с помощью нескольких толстых стальных тросов была подтянута к барьеру тракторами, и все тросы закреплены к ледовым якорям далеко от берега.

(Продолжение следует.)