Размышления у книжной полки

Времен связующая нить "изреченной мысли"

Подводя итоги года уходящего, невольно задумываешься о том, с чем он нас оставил, чем обогатил, что взять из него в года грядущие? Кому-то важны приобретения материальные, ощущаемые, кому-то - интеллектуальные или эфемерно-духовные, откладывающиеся лишь в воспоминаниях о пережитом. Не кажется ли вам, что удачное сочетание одного с другим воплощается в книге - именно в бумажном ее варианте, - она вполне и вещественна, осязаема, но и - позволяет погрузиться (воспарить?) в воображаемый, хотя порой и сверхреальный мир мыслей и впечатлений.

Взгляд непроизвольно останавливается на полке с книгами, которыми обзавелся в последние месяцы, - нет ли между ними дареных? А среди тех - авторских, да еще таких, к каким сам имел отношение, руку приложил?

Такая книга вышла в этом году и, думаю, займет надолго место в первом моем ряду. Называется она "Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого". Написал ее Карл Левитин; для тех, кому небезразлична научно-популярная литература, - автор, в представлении не нуждающийся. Могу лишь сказать, что она ходит по рукам в институтах и редакциях и, скорее всего, дождется допечатки тиража.

Судьба книги, как почти все, что связано с ее автором, необычна - недаром издатель назвал свое предисловие "Последняя загадка Карла Левитина". Поэтому сначала несколько слов об истории ее появления.

Мое очное (а заочно я знал его давно по публикациям в "Знание - сила") знакомство с Карлом состоялось при занятных обстоятельствах. По окончании Физтеха мы с коллегой по институтской многотиражке "За науку" получили возможность постажироваться в... "Правде". Да-да, в той самой главной советской газете. Дело в том, что общественная работа в печати, - а нам предоставлялась удивительная по тем временам свобода самовыражения, - фактически давала тогда вторую профессию, или, если хотите, второе, весьма практичное образование. А так как мы, студенты, занимались ею, этой работой, что называется, от всей души, то осваивали не только творческие, но и технологические приемы выпуска еженедельного (!) издания. Затем и этого нам показалось мало, поэтому решили позаботиться о своей смене и организовали первую в технических вузах Школу молодого журналиста, в которой сами вели занятия наряду с приглашенными аспирантами журфака МГУ (одним из них был, кстати, небезызвестный ныне Виталий Третьяков).

Обогащенные столь ценным опытом, мы рассчитывали одолеть "Правду" кавалерийским наскоком, но все наши, честно скажу, многочисленные и старательные попытки не пришлись ко двору - уж слишком популярно и раскованно для такого издания мы писали. Нас "умыли" и послали в... соответствующие журналы. Приятель мой занялся впоследствии пропагандой космической техники, а я оказался на пороге редакции "Знание - сила", за которым как раз в тот момент стоял - с трубкой в одной руке и с бутербродом в другой - тот самый К.Левитин. Через несколько лет околоредакционного блуждания я был приглашен в штат журнала, и с той поры наше общение с Карлом составило неотъемлемую часть моей жизни. Можно сказать, целую жизнь, комплементарную всем остальным из проживаемых.

Ничто, видимо, "не проходит бесследно", и возникший еще во время преподавания в журналистской школе интерес не только к внешней стороне свободной профессии, но и к ее "кухне", внутренним механизмам, нашел отклик как раз у Карла, давно уже размышлявшего над тайными пружинами популяризаторского мастерства. Сколько было переговорено на эту тему - пером не описать. Но как екает сердце, когда в книге, о которой речь, вдруг натыкаешься на следы то одной, то другой из ночных бесед, проходивших во время очередной совместной творческой командировки.

Однако прежде - после того как "легенда научной журналистики" облекла свой опыт и воззрения в курс лекций, отточенных в течение десяти лет в выступлениях на разных языках и в разных аудиториях, - состоялся разговор о том, почему бы этому "сериалу" не увидеть свет в печатном виде? И Карл, так же истово, как и в любой дорогой ему работе, взялся за дело и переложил слово устное в глагол письменный.

Так возникла - под общим заглавием "Изреченная мысль" - череда публикаций в родном его журнале ("Знание - сила", NN 1-7 за 2009 год), которой суждено было стать, увы, последней. Нет, ошибаюсь! Послесловие к серии, с которым он почему-то долго тянул, было напечатано уже после его ухода - как постскриптум не только к этому ряду статей, но и ко всей его творческой жизни.

А позже друзья Карла совершили благородное дело, собрав под одну обложку и собственно цикл лекций, ставший основой издания, и некоторые его статьи и выдержки из книг - в качестве практических примеров-иллюстраций к мыслям и выводам автора.

Надо сказать, что в этом же издательстве недавно вышла еще одна книга о научной популяризации (еженедельник "Дубна" откликнулся на нее в N22 от 8 июня 2012). Какой разительный контраст! Если известный журналист, вооружившись (а, скорее, спрятавшись за) таблицами, графиками, статистикой, буквально хоронит ее, начиная с названия - "Жанр, который мы потеряли", - то вся книга К.Левитина, пропитанная любовью к науке, к тем, кто ее делает, понимает, и к тем, кто умело делится своим пониманием с читателем, нацелена на продолжение, на передачу, а не отсечение "культурного кода", и, ломая доктринерство, впрягает для решения этой задачи вместе и науку, и искусство, и искрометный талант. Как пишет в конце предисловия к книге Карла ее издатель: "...ни науке, ни обществу не обойтись без людей, которые умеют ориентироваться в джунглях проблем, порождаемых прогрессом, и могут служить нам проводниками, - без научных журналистов, которым и посвящена эта книга".

Можно было бы дать постраничный комментарий к последней большой работе Карла, но, боюсь, будет не столько обильно, сколько слишком лично. Ограничусь одним воспоминанием. В заснеженном новосибирском Академгородке, местами поразительно похожем на Дубну, в уютном коттедже расположились трое: Валерий Рыжик, замечательный преподаватель математики из Питера, выдающийся геометр академик Александр Данилович Александров (оба - авторы будущего учебника) и - ваш покорный слуга. Как я попал в эту компанию, приехав в командировку совсем с иным редакционным заданием, кто свел нас? Карл, точнее, одна из его лучших книг - "Геометрическая рапсодия". Стоило мне в случайном разговоре упомянуть о ней, как мгновенно открылись двери в мир вдохновляемых ею ученых и учителей. Редко когда я слышал столько точных оценок сути и важности работы научного журналиста. Этот урок блестящего рецензирования был получен в отсутствие Карла, но спровоцирован им. Неудивительно, наверное, что такого рода уроки я продолжаю получать от него и поныне и рассчитываю на них в будущем. Это - долгое эхо нашего общения.

Жаль одного - на титуле последней книги не будет, в отличие от всех предыдущих книг Карла, его дарственной надписи.

Но как хотелось бы привести пример сегодняшний и не персональный, однако подчеркивающий и актуальность, и востребованность высказанных К.Левитиным суждений. Если редакция еженедельника "Дубна" найдет место и соблаговолит напечатать "Размышления у книжной полки" лауреата журнала "Новый мир" в номинации "Рецензент" Ольги Баллы, то, надеюсь, читателю откроются еще неочевидные грани этой необычной книги.

Александр ЛЕОНОВИЧ,
член редколлегии журнала "Знание - сила"

Служба связи

Карл Левитин. Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. - М.: АНО "Журнал "Экология и жизнь", 2012.

Ученого, да еще и любого?! - изумится читатель, взяв в руки книгу. Вроде бы у науки совсем другие задачи, а у ученых - в принципе другие заботы. Допустим, это так. Но в таком случае - какие? Если попытаться ответить одной фразой - выяснение истины (об устройстве мира) и перевод ее на человеческий язык. Ага-а-а...

Дело в том, что - вы не поверите - научная журналистика занимается в точности тем же самым. И выяснением истины (опечатки тут нет: именно выяснением, а не, скажем, передачей ее, готовенькой, от более компетентных людей - к менее компетентным), причем именно об устройстве мира (а не (только) о том, что на этот счет в текущую историческую эпоху думают профессионалы-ученые), и переводом ее на человеческие языки. Вы, наверное, уже догадываетесь, что этих языков на самом деле множество. Даже в пределах одной культуры. Скажем, язык графиков, формул и цифр - это один язык. Полный терминов и прочих необходимых условностей язык профессионалов (созданный, между прочим, специально для того, чтобы обозначить принципиальное, структурное и качественное отличие науки от обыденного сознания и препятствовать проникновению в науку профанов) - еще один. Ну и, наконец, - тот, что понятен всем людям одной культуры, независимо от их профессиональных знаний и умений.

Вот именно с этим общим языком работает, на него и переводит с языков специальных (многое зная и о непереводимом) эта особенная журналистика. Она выясняет (проясняет, делает более отчетливым в общекультурном сознании), как соотносится научное знание ее времени с составом культуры в целом и, наконец - что еще более интересно, но совсем уж, кажется, мало понято - с жизненными смыслами каждого из нас. Показывает, как научное, специальное знание работает на культуру в целом и что оно само из нее получает. Научная журналистика - служба связи (между различно организованными областями мира), притом такая, которая эту связь сама же постоянно и выстраивает. Постоянно - потому что и научное, и общекультурное сознание меняются. Оба они - величины динамические.

Конечно, это - особенный род опыта, нуждающийся в отдельном осмыслении. Вообще-то научная журналистика (почитаемая обыкновенно за пренебрежимо вторичную деятельность: мудрено ли комментировать чужие результаты и упрощенно - а значит, многое теряя, если не искажая - пересказывать их непосвященным?) очень плохо отрефлектирована как культурная форма. Тем ценнее вышедшая книга Карла Левитина.

Именно такому, очень недостающему сегодня в нашей культуре пониманию научной журналистики книга и посвящена - точнее, она просто демонстрирует нам это понимание в действии. Она буквально отвечает на вопрос, "как это делается", - причем даже дважды: и теоретически, и практически. В форме курса лекций о смыслах научной журналистики, читанного автором в течение десяти лет в разных странах и на разных языках и нескольких статей - примеров работы этого рода (впрочем, назвать их "статьями" было бы несомненным огрублением: чтобы объяснить, как устроена деятельность разных полушарий мозга и их сотрудничество, Левитин в свое время написал целый детектив, притом с лирической компонентой). В каком-то смысле книга способна служить учебником для начинающих коллег автора - научных журналистов и путеводителем для тех, кто хочет составить себе представление о том, ради чего все-таки стараются эти странные люди.

Писатель и научный журналист, "легенда и классик" своей области, как пишет в предисловии к сборнику его издатель, Карл Левитин знал предмет изнутри, как, пожалуй, мало кто. Более того, он его даже и создавал. Левитина, несомненно, следует отнести к числу тех, кто культивировал и развивал в нашей стране научную журналистику как жанр мышления. И раз мы уж заговорили о языках - он действительно был полиглотом: владел не только разными языками, но и разными субкультурными идиолектами (cовокупность языковых особенностей отдельного человека или группы людей) - и научным, и художественным, и тем самым общечеловеческим, на котором умел ярко и точно говорить о сложном - без огрубляющих упрощений...

...Второй, образный смысловой ряд книги, комментирующий первый, словесный, составляют гравюры голландского художника-графика Маурица Корнелиса Эшера. Разумеется, это не просто иллюстрации. Они тут не только потому, что Эшер был любимым художником Левитина, а для журнала "Знание - сила" - пожалуй, одним из знаковых художников. Его картины - зрительное воплощение того, о чем своими средствами говорит и научная журналистика: взаимопроникновения разнородного (например, науки и ненаучного, рассудка и воображения, логики и алогичного) и объемлющего все разнородное единства, парадоксальности мира и его цельности. А еще - дремлющей внутри вроде бы конечного, свернувшейся внутри него напряженным клубком бесконечности - способной вынырнуть в каждой точке. Так ведь Левитин же - именно об этом.

Так почему все-таки - мы ведь так и не ответили на вопрос, возникший в самом начале! - научная журналистика непременно должна входить в состав знаний и умений любого ученого? Очень просто: журналистика этого рода - умение видеть необходимые связи между своей профессиональной областью, включая самые специальные и отвлеченные ее участки, и сферой общечеловеческого. Это умение может воплощаться в форме популярных статей, может в ней и не воплощаться; но можете ли вы себе представить ученого вообще без такого видения? Я - нет.

Ольга БАЛЛА