Из редакционной почты

Штрихи к портрету ВП

Венедикт Петрович Джелепов был настоящим отцом для многих своих сотрудников, проявляя поистине родительскую заботу не только о них, но и о их семьях. Являясь женой одного и сестрой другого физика ОИЯИ, я имела возможность не раз убедиться в этом.

Венедикт Петрович любил дарить книги, которые были в ту пору дефицитом. Нашему сыну, когда он был совсем маленьким, подарил только что изданную в пересказе Бориса Заходера повесть Алана Милна "Винни Пух и все остальные". Снабдив подарок надписью от 17 февраля 1961 года, он выразил надежду, что Саша Будагов "трижды прочтет эту книгу с интересом: первый раз - с помощью мамы, второй - когда сам научится читать, и третий, читая ее своему ребенку". В этом напутствии было что-то символическое. Сын, куда бы ни забрасывала его судьба, не расставался с книгами, много читал, был завсегдатаем библиотек, рекомендовал и родителям литературные новинки. Мы с мужем бережно храним "Краткий словарь латинских слов, сокращений и выражений", вышедший в Сибирском отделении издательства "Наука" в 1975 году. Венедикт Петрович адресовал его 5 февраля 1976 года, наверное, только что вернувшись из командировки в те края, - "Дорогому Юлиану Арамовичу - любителю экзотики". Словарь этот пользуется успехом и у супруги "любителя экзотики". Поэтому каждый из нас, наталкиваясь на сопротивление своей второй половины, то и дело перетаскивает книжицу к себе поближе.

Венедикт Петрович любил приглашать сотрудников и друзей в гости, в свой двухэтажный особнячок на улице Векслера. Мы бывали в этом доме много раз, как правило, 25 января, в Татьянин день, день именин Татьяны Николаевны. Приходили в те годы, когда Татьяна Николаевна, кандидат наук, металлург, приезжала из Москвы к мужу и своей маме, заботившейся о зяте. Приходили и когда Татьяна Николаевна вышла на пенсию, организовала ремонт особнячка, засверкавшего свежей краской и чистотой. На стол подавались отменные пироги с капустой, которые мастерски пекла Татьяна Николаевна, и другие всевозможные яства. Там я впервые попробовала варенье из фейхоа, напоминавшее клубничное. Среди постоянных гостей были Дина и Володя Флягины, Шура и Юра Щербаковы, Алла Замолодчикова, Софья Львовна Лапидус, Ира Покровская и Володя Комаров, Лида и Леня Онищенко, супруги Головины. После трагической гибели Бориса Михайловича Джелеповы непременно приглашали его вдову. Время в дружеских беседах за столом проходило незаметно. Венедикт Петрович вел себя как истинный джентльмен, не скупился на комплименты дамам и своей обожаемой супруге, периодически прерывавшей его строгим "Веня!"

Встречи продолжались и после кончины Татьяны Николаевны, тяжело переживаемой Венедиктом Петровичем до конца дней своих. 25 января стало днем ее памяти. Стол по-прежнему ломился от яств, но приготовлены они были уже другими руками. Венедикт Петрович вспоминал, как завоевывал свою суженую, как уезжали во время войны из Москвы со скудным скарбом и тазиком под мышкой, как жили и трудились в мирное время: одна в Москве, другой в Дубне, - но все равно вместе...

Венедикт Петрович часто вспоминал Солигалич, свою школу и учителя математики, которого, как мы узнали позже, поддерживал материально. Впрочем, Венедикт Петрович, много кому помогал, не делая из этого рекламы. Он был всегда готов придти на помощь. Помню 12 марта 1966 года. Я сидела в читальном зале дубненской библиотеки, на площади Мира, писала кандидатскую диссертацию. Муж был в отъезде, сын в школе, дочь в детском саду. Мою работу прервало внезапное появление женщины, помогавшей мне по дому: "В Москву вам надо ехать!", - сказала она. Я поняла, что там что-то случилось с кем-то из близких: "Бабушка? - Если бы бабушка, - услышала в ответ, - папа...". Я помчалась домой, на Ленинградскую, 10. Перед дверью нашей квартиры на третьем этаже стояли Венедикт Петрович с Ириной Григорьевной. Пахло валерьянкой. Помню, мы вошли в квартиру, я стала собираться на поезд, в Москву. Венедикт Петрович сразу предложил свою машину...

И позже, уже в вошедшей в колею обыденной жизни, Венедикт Петрович с Татьяной Николаевной брали меня на своей машине в Москву, где я работала и работаю по сей день. Ездить с ними было одно удовольствие. По дороге много говорили о политике, порой споря, порой соглашаясь друг с другом. Затрагивали и иные высокие материи, к которым почему-то располагал маршрут Дубна - Москва. Мелочей жизни не касались.

После кончины Татьяны Николаевны мы как-то пригласили Венедикта Петровича на обед. Я постаралась испечь большой пирог с капустой. Стряпать пироги меня научила Татьяна Николаевна. Мама наша тоже была великолепная кулинарка, любила печь (а мы есть) маленькие пирожки с разной начинкой, готовила тесто с опарой по классическим рецептам. Татьяна Николаевна однажды дала мне рецепт быстрого приготовления дрожжевого теста без опары, и с тех пор в нашей дубненской квартире по праздникам запахло пирогами. Не избалованная кулинарными изысками публика принимала мои творения на ура. Но вот к нам в гости пришел Венедикт Петрович. Отведав пирог с капустой, он великодушно признал, что есть его можно, только стоит немного подогреть. Конечно же, до уровня пирогов Татьяны Николаевны он не дотягивал...

О научных достижениях Венедикта Петровича судить не мне. Но однажды, в январе 1997 г., мне посчастливилось услышать Венедикта Петровича на международном симпозиуме, посвященном 90-летию со дня рождения академика Н.М.Сисакяна, где обсуждались проблемы биохимии, радиационной и космической биологии. Венедикту Петровичу было 83 года. Он выступал в дискуссии, говорил блестяще, без бумаги, буквально завораживая аудиторию... Слышал бы это наш новый министр науки и образования, с его дремучими представлениями о "дееспособном" возрасте ученых, по которым возраст преклонный дееспособным не считается!

Молодые же коллеги Венедикта Петровича платили своему шефу, начальнику, руководителю, своему ВП, по-отечески опекавшему их, настоящей сыновней любовью, помогая ему решать как глобальные научные, так и некоторые житейские проблемы.

Память о Венедикте Петровиче не стирается, тревожит и согревает душу. Боль потери такого человека, такого друга и Учителя нет-нет да и кольнет сердце. Довольно часто думаешь, а как бы поступил Венедикт Петрович в той или иной ситуации, что бы сказал, что бы посоветовал. Буквально на днях, разговаривая с Юрием Тумановым по телефону, услышала, что он все еще не может смириться с потерей Венедикта Петровича... Обсуждая недавно с Ю.А.Будаговым, как организовать презентацию в родном Институте славяноведения РАН моей книги, изданной в Праге в 2012 году, и не стоит ли представить ее не отдельно, а вместе с новыми работами товарищей по цеху, получила горячую поддержку. "Знаешь, - сказал он, - Венедикт Петрович никогда не зацикливался на личных успехах и в любых отчетах, докладах, выступлениях говорил о достижениях всего коллектива, своих коллег, называя их поименно". Думаю, что на многих людях, знавших и любивших Венедикта Петровича, лежит отсвет его индивидуальности.

Людмила БУДАГОВА