Из редакционной почты

Вспоминая Мастера

24 января исполняется пять лет со дня смерти Юрия Александровича Туманова. В декабрьском номере журнала "Знамя" за 2018 год опубликована статья физика из ЛФВЭ Виталия Пронских о сотрудничестве ОИЯИ и Фермилаб. В ней есть верные и хорошие слова о Юрии Александровиче. Хотелось бы, чтобы они прозвучали и со страниц нашей газеты.

Всего доброго, Валерий Симкин.

Выполняя пожелание автора письма, мы с разрешения старшего научного сотрудника ЛФВЭ ОИЯИ В.С.Пронских публикуем фрагмент его эссе "Коллизии протонов в контексте русско-американских взаимодействий", связанный с творчеством Юрия Туманова. Эссе посвящено истории первого эксперимента ОИЯИ-США на пучках ускорителя в Батавии с использованием сверхзвуковой газоструйной мишени, созданной в Дубне. Полностью материалы Виталия Пронских будут опубликованы в ближайших номерах нашей газеты.

...Когда работы с мишенью уже близились к завершению, необходимо было удостовериться, что американская сторона готова к приему гостей, и подписать необходимые бумаги. Владимир Никитин вновь отправляется в Батавию и вновь, сопровождаемый Эрнестом Маламудом, спешит на встречу с директором. И тут их поджидает очередной неприятный сюрприз. Надо отметить, что в высоких кабинетах американской лаборатории было не меньше условностей и тонкостей, чем при дворе иного восточного императора. "Как только вы зайдете в приемную, - предупредил Маламуда и Никитина доверительным тоном секретарь, - обратите внимание на разноцветные кубики панно, висящего на стене. Если кубики повернуты к вам красной гранью - все в порядке и ваш вопрос будет решен положительно. А если черной - попрощайтесь и уходите, это означает, что у хозяина плохое настроение и нет хороших новостей для вас".

Гости зашли в кабинет с опаской и обмерли: кубики были повернуты к ним черной стороной, а сам хозяин в кабинете отсутствовал. Поймав прищуренный взгляд Маламуда, "будь что будет", подумал Никитин, подошел к стене и ловко перевернул кубики красной стороной наружу, хотя и не особенно надеясь, что это чем-то поможет. Едва он закончил, в дверь, слегка сутулясь, вошел директор и, сухо поздоровавшись, молвил: "Мне нечем вас порадовать. Программный комитет не одобрил вашего эксперимента". Гости было сникли, но тут Вилсон бросил быстрый взгляд на панно и едва смог скрыть улыбку: он, конечно же, заметил проделку друзей. Директор задумчиво окинул взором коллаборантов, и его внимание привлек портфель, который крепко прижимал к себе Никитин.

Заметив интерес Боба, Никитин расстегнул портфель и достал оттуда припасенный заранее на всякий случай "козырь". Это была фотография подготовки группы Никитина к эксперименту на серпуховском ускорителе. Снимок был сделан дубненским фотохудожником Юрием Тумановым, ставшим впоследствии заслуженно известным. Туманов, немало поспособствовавший созданию образа ОИЯИ в медиа-пространстве того времени, обладал замечательным даром. Объектив его камеры был способен поймать ученых за работой в наиболее неожиданные и захватывающие моменты. Мимика героев на фото, сюжеты и композиция снимков всегда были таковы, что, по оценке людей, причастных к снимаемому событию, тумановские произведения схватывали самую суть как происходящего, так и характеров участников.

Не одно поколение молодых людей было привлечено в науку, в том числе, образами, созданными Тумановым; его талант фотохудожника еще предстоит оценить будущим поколениям, а вклад мастера в создание привлекательного имиджа Института сопоставим разве что с таковым легендарного фильма Михаила Ромма "Девять дней одного года". Одну из тумановских фотографий и привез в Батавию Никитин. На ней был отражен напряженный момент работы с мишенью: несколько членов дубненской группы в зимней одежде собирали мишень в экспериментальном зале своей лаборатории, а особый колорит снимку придавали шапки-ушанки с опущенными ушами, надетые на головы экспериментаторов. Фото было сделано в момент, когда те только втащили мишень в зал с мороза и не успели еще раздеться.

Узрев знакомый медийный образ русских в ушанках, Вилсон расплылся в улыбке. "Молодцы, значит, на таком холоде, и все работает", - заметил он. "Это в Дубне, - ответил Владимир. - Но мы пробовали и в ЦЕРН, в Швейцарии, и тоже все работало как часы", - извлек он последний козырь. "Отлично, я принял решение, - заявил директор не мешкая. - Программный комитет у нас, конечно, важен, но это всего лишь консультативный орган, окончательное решение - за мной". В голосе его зазвенела сталь, а плечи расправились. "Я хочу поставить такой эксперимент в нашей лаборатории, и я своей волей одобряю ваше предложение. Берите мишень и приезжайте", - закончил директор встречу, не переставая белозубо улыбаться. Непонятно было, что его впечатлило больше, ушанки или ЦЕРН, но решение было принято и пересмотру не подлежало.

Так Эрни и Владимир, проявив сообразительность и определенную смелость, преодолели очередное препятствие на пути сотрудничества. Неясно, то ли находчивость друзей, то ли исключительная заинтересованность Вилсона в сотрудничестве с Дубной и искусственность препятствия послужили тому причиной, но факт игнорирования директором ведущей американской лаборатории мнения собственного программного комитета был уникальным сам по себе, другого подобного решения отыскать в истории лаборатории не удается. Проблема, возникшая в батавской лаборатории, была ее же директором благополучно разрешена в пользу сотрудничества.