Современные мемуары

Виталий Пронских

Коллизии протонов в контексте
русско-американских взаимодействий

(Окончание. Начало в №№ 3, 5, 6, 7)

Снова проблемы

По возвращении Никитина из Батавии с победой в начале 1972 года группа в Дубне начала сборы в Фермилаб. В команду Никитина, который был научным руководителем делегации, входили Анатолий Кузнецов - официальный руководитель группы, обеспечивавший взаимодействие с научными и административными органами, Леонид Золин, занимавшийся приборами и их подключением, Юрий Пилипенко, на котором лежала ответственность за работу криогенной техники мишени, Борис Морозов, настраивавший электронику, Виктор Бартенев, отвечавший, как и Пилипенко, за работу самой мишени. Был в группе и седьмой участник, Владимир Попов, который был прислан из Москвы и заменил сотрудника-физика, предполагавшегося в группу изначально. Попов также имел техническое образование, предположительно был геофизиком, но прямого отношения к физике элементарных частиц не имел; его должность в группе называлась "администратор", технических функций на него не возлагалось и, как экспериментаторы догадывались, он был прислан компетентными органами для их опеки. В таком составе группа из семи человек готовилась к поездке.

Очередная неожиданность, могущая остановить не начавшееся еще сотрудничество, свалилась как снег на голову в июне 1972 года. Дело в том, что во время последнего визита Никитина в Батавию они с Маламудом подали в дирекцию лаборатории первичную заявку на проведение эксперимента, так называемое "письмо о намерениях". Подав ее, физики получили предложение готовить полный, окончательный проект, и работа над ним в июне была в полном разгаре. Но до тех пор, пока полная заявка не получена и не одобрена лабораторией, эксперимент не считался утвержденным официально. И вот, в разгар работы над полным текстом проекта, экспериментаторы неожиданно узнают, что некая конкурирующая группа, руководимая двумя другими физиками, Диком Кэрриганом из Фермилаба и американцем греческого происхождения Адрианом Мелиссиносом (сотрудником одного из американских университетов), подали в дирекцию свою собственную первичную заявку, предлагавшую... весьма сходный эксперимент. И хотя в научных программах некоторые различия у экспериментов были, с аппаратурной точки зрения предложенные эксперименты были очень близки: оба планировали использовать газовую водородную мишень, прообразом которой служила дубненская установка; оба хотели использовать одно и то же положение на Главном Кольце.

Это только теперь кажется, что разрешить конфликт в пользу наших героев было просто в силу того, что их заявка была подана первой. По применявшимся в те годы правилам и политике национальной лаборатории США, каковой являлся будущий Фермилаб, приоритет в постановке экспериментов принадлежал национальным, американским группам. Такой группой были именно Кэрриган и Мелиссинос, а Никитин и Маламуд являлись международной группой, приоритет которой был вторым. О том, что это серьезная проблема для намечающегося сотрудничества, один из заместителей Вилсона, Нед Голдвассер, написал в Госкомитет по атомной энергии его сотруднику Ивану Смолину. Но в том же письме Голдвассер описал и решение проблемы, найденное там же, в Батавии. Было решено слить два эксперимента и их коллективы в один, с тем только условием, что руководителем объединенного эксперимента, по воспоминаниям Дика Кэрригана, "не должен быть русский". Такой поворот устроил всех, руководителем эксперимента стал американец Родни Кул, который, возможно, был самым старшим по возрасту среди них, и коллаборанты в очередной раз спокойно вздохнули. Более того, это решение стало прецедентом и повлияло на практики создания коллабораций в лаборатории в целом, и впоследствии в случаях возникавшей конкуренции между сходными экспериментами их предпочитали объединять в один эксперимент. И Кэрриган, и Маламуд, и Никитин вошли в руководящую группу нового эксперимента, причем первые двое руководили американской, а Никитин - дубненской частью коллаборации. А главным, официальным руководителем эксперимента, формальным его лицом, как мы ранее упоминали, стал Кул.

Стыковка в Батавии

Итак, в середине 1972 года мишень была создана, группа подготовлена и все возникшие к тому времени сложности преодолены. Группа прибыла из Дубны в Батавию, установила газовую мишень на Главное Кольцо при помощи американских физиков, инженеров и техников, и уже вскоре протоны с самой высокой в мире энергией 200 ГэВ начали сталкиваться с газом внутри мишени, выдавая данные для первого в США совместного эксперимента с советскими физиками (каковыми были все приехавшие дубненцы). Все технические и политические сложности были преодолены, и цель - сотрудничество во имя науки - достигнута. Интересно, что буквально в то же время, в мае 1972 года, Брежнев и Никсон встретились в Кремле, чтобы заключить договор о мерах ограничения стратегического наступательного вооружения (ОСВ-1). "Стыковка" дубненской мишени с американским ускорителем и "запуск" сотрудничества в физике произошли одновременно с достижением договоренностей на уровне глав государств. И, что примечательно, тогда же, в мае 1972 года, между СССР и США было заключено Соглашение о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях. Три события сошлись на временной шкале: физика, космос и ракеты, - но из этих событий только начало батавского сотрудничества было, пожалуй, наименее заметным. Такая "стыковка" мишени с ускорителем в Батавии произошла на три года раньше, чем стыковка космических кораблей "Союз" - "Аполлон".

26 февраля 1973 года, обсуждение результатов эксперимента E-36 в Фермилабе, слева направо: Д.Гросс, Р.Кэрриган, А.А.Кузнецов, В.Бартенев, Р.Ямада, Л.Н.Золин, В.А.Никитин, Э.Маламуд. Фото из архива Фермилаба.

Тогда, в 1970-е, уровень развития техники и исследований как в космосе, так и в физике высоких энергий был одинаково высок в обеих странах, а первенство в ускорителях переходило то в одну страну, то в другую. Связь же ускорителей и космоса проявлялась в те годы и в еще одном аспекте. В военных ведомствах шли разработки способов сбивать ракеты (и даже космические спутники) противника пучками ускоренных частиц таким, в некотором роде, "гиперболоидом инженера Гарина". Таким образом, ускорители разрабатывались не в последнюю очередь для военных нужд. Гонка энергий ускорителей, которую мы описывали в начале, была и "игрой мускулами" противоборствующих блоков. Однако когда стало выясняться, что требуемую для этого мощность пучка развить и передать в космос вряд ли удастся в обозримом будущем, в США ускорители стали областью, где сотрудничество стало поощряться. Не в последнюю очередь это происходило для того, чтобы быть в курсе технологий соперника. Метод газовой струи, примененный дубненцами в ускорительных экспериментах, был новым и в США, на ускорителях ни разу не применялся, а изобретенный в Дубне криогенный способ откачки - удаление отработанного водорода из ускорителя путем его замораживания жидким гелием - вообще не имел аналогов в мире. Поэтому интерес к нему был совершенно естественным. И сотрудничество в фундаментальных исследованиях, изучении структуры протона, было непроблематичным с точки зрения взаимопонимания между представителями разных стран. А будучи в равной мере лидерами в ускорительных технологиях, страны вынуждены были сотрудничать.

Эксперименты в Батавии сразу пошли полным ходом, между дубненскими и американскими физиками быстро установились дружеские отношения; проблемы лидерства в эксперименте не вызывали у русских и американцев никаких личных конфликтов; нужно было решать проблему незнания английского; американские коллеги учили русский; женам физиков приходилось справляться с вынужденным бездельем (к которому приложила руку советская сторона) и терпеть расставание с детьми, хотя иногда доводилось потанцевать с самим Вилсоном на банкетах; для путешествий по Америке физикам приходилось преодолевать административные ограничения (не без помощи своего коллеги-геофизика из компетентных органов), а водка "Столичная", регулярно доставляемая "администратором" из посольства в лучших традициях голливудских фильмов, упрощала общение русских с американцами. Но все это достойно отдельного повествования.

Журнал "Знамя", декабрь 2018