Их имена в истории науки

"Увлечь красотой идеи"

К 90-летию со дня рождения В.П.Саранцева

Имя Владислава Павловича Саранцева прекрасно известно среди физиков, работающих на ускорителях заряженных частиц. Его постоянное стремление к совершенствованию ускорителей, дерзновенность замыслов завораживали. При разговоре с ним казалось, что все очень даже просто. Надо только настойчиво работать. Поэтому закономерно, что многие ведущие ускорительные лаборатории при реализации уникальных проектов завязывали партнерские отношения с коллективом В.П.Саранцева в Объединенном институте ядерных исследований.

Система демпфирования поперечных когерентных колебаний пучка в Большом адронном коллайдере (LHC) была одним из последних замыслов В.П.Саранцева. Им и его заместителем И.Н.Ивановым была инициирована подготовка предложения об участии ОИЯИ в этом проекте. При поддержке И.А.Савина, который возглавлял в те годы Лабораторию физики частиц в ОИЯИ и имел многолетние партнерские отношения с ЦЕРН, удалось озвучить намерения ОИЯИ в ЦЕРН. Специалисты ЦЕРН, с учетом опыта ОИЯИ в аналогичных работах в ИФВЭ (Протвино) в рамках проекта Ускорительно-накопительного комплекса, предложение приняли. Проект под руководством И.Н.Иванова был начат в 1994 году. В 2010 году уникальная система по демпфированию колебаний, созданная совместно специалистами ЦЕРН и ОИЯИ, была отлажена на протонном пучке LHC, результативно и эффективно выполняя свои функции на коллайдере.

Система демпфирования поперечных когерентных колебаний пучка была реализована сотрудниками, многие из которых работали в тесном контакте с В.П.Саранцевым и хорошо помнили его подходы при выполнении проектов. Владислав Павлович всегда стремился вникнуть в существо решаемой проблемы, заряжая при этом всех убежденностью ее выполнения. Обладая обширными теоретическими знаниями по широкому кругу задач в области ускорительной техники, поразительными знаниями деталей их экспериментальной реализации, он удивительно легко вычленял главный аспект решаемой задачи, требуя ясного и качественного ее объяснения на базе простых и легко воспринимаемых теоретических выкладок. Выбор пути решения проблемы во многом зависит от глубины замысла и последовательности усилий по преодолению неизбежных препятствий при реализации проекта. И всегда надо помнить о конечной цели. Владислав Павлович четко отслеживал, не отклонились ли исполнители от его задания. Это очень надежный путь достижения конечного результата. Многие мои коллеги и сейчас следуют этому подходу Саранцева.

Отдел новых методов ускорения (ОНМУ), который Саранцев создал в ОИЯИ и постоянно совершенствовал, был хорошо известен в мировом сообществе физиков новизной и дерзостью реализуемых методов в различных задачах по физике и технике ускорителей заряженных частиц. Генератором идей был В.П.Саранцев, который настойчиво следовал замыслам своего учителя В.И.Векслера. ОНМУ был нацелен на практическую реализацию метода В.И.Векслера по ускорению протонов с помощью компактных электронных колец. Владислав Павлович обосновал и предложил использовать этот метод для ускорения ионов. Саранцев был убежден, что метод Векслера по ускорению тяжелых заряженных частиц с помощью электронных колец работоспособен.

Ближайшими помощниками Владислава Павловича были прежде всего высококвалифицированные коллеги, работавшие вместе с ним на синхрофазотроне ОИЯИ. Он очень ценил своих ближайших товарищей. Во многом благодаря им сумел в короткое время создать коллектив специалистов - единомышленников, объединенных верой в конечный успех. Доверяя кому-либо реализацию новых систем, он был уверен, что коллеги не подведут. И очень переживал, когда что-то не получалось. Мне он говорил о таких событиях как о своих личных чрезмерных надеждах при подборе кадров. И в назидание указывал, что каждый ответственный исполнитель должен делать то дело, к которому предрасположен. Есть ученые с искрой божьей в голове, есть мастера золотые руки, есть организаторы эффективного управления. Каждый должен делать свое дело. Владислав Павлович сожалел, что иногда его выбор лидера приводил к внутреннему конфликту у преданных ему товарищей при выполнении доверенного дела. В результате руководитель "сгорал на работе". Я знал о таких переживаниях Владислава Павловича от него самого. Он относил неудачи, прежде всего, к себе. Был очень мужественным человеком.

Владислав Павлович отлично понимал, что создание новейших систем возможно при применении прогрессивных методов конструирования и самых передовых технологий. В ОИЯИ и за его пределами производственные подразделения ОНМУ были хорошо известны. Эти инфраструктурные подразделения могли быстро и качественно проектировать и создавать нестандартное оборудование. Причем как для ускорителей заряженных частиц, так и для детекторов частиц в экспериментальных физических проектах. Примечательно, что при обсуждении задач, которые мечтали осуществить физики, не возникало вопроса, можно ли на практике сделать то, что задумано. Владислав Павлович считал, что если надо, то решение должно быть найдено. Эта уверенность в том, что "прыгать все выше и выше" не только нужно, но и возможно, становилась практическим стимулом в работе. Система демпфирования колебаний частиц на LHC, на мой взгляд, может служить хорошим подтверждением таких подходов. Не велик перечень стран, специалисты которых были готовы пойти на огромный риск, сопряженный с реализацией дерзновенных технологий, требовавшихся для создания принципиально новых систем для LHC. В ОИЯИ и на предприятиях России создали уникальные узлы системы демпфирования в полном соответствии с проектным заданием. Я горжусь своими коллегами!

Владислав Павлович Саранцев считал, что творцами новых свершений являются конкретные люди. Всегда находил время, хоть минуту, чтобы переговорить с членами коллектива ОНМУ. При этом использовал любые возможности дойти до каждого. По дороге на работу, если возникал пеший попутчик, сразу брал быка за рога. Он знал, что беспокоит собеседника. Даже личные проблемы многих членов коллектива ему были известны. С большим удовольствием вовлекал собеседника в обсуждение проблем, которые его беспокоили. Помню эпизод, когда по дороге до проходной он начал обсуждать со мной необходимые условия для увеличения энергии тяжелых ионов при ускорении. Исходил из традиционных лимитирующих ограничений ускорительной физики. Я рискнул высказать свои предположения, обусловленные ограничениями, возникающими вследствие закона сохранения энергии при ускорении многозарядных ионов при ограниченной мощности ускоряющих систем. Пока обсуждали, дошли до проходной. Дальше возникла другая тема. Позднее я понял, что высказал соображение, которое Владислав Павлович включил в личный арсенал подходов ускорительной физики. Однако все те несколько десятков минут пешего похода до проходной терпеливо продолжал беседу со мной на заданную им тему. Меня всегда поражало умение Саранцева быстро вникнуть в суть предлагаемой идеи.

Благодаря В.П.Саранцеву и его коллегам я понял, что непреодолимые, казалось бы, препятствия мы часто выстраиваем сами, зачастую в своих головах. Мне объясняли, как проще выявить возникший барьер. Приводили простые правила, которые обычно соотносили с именем В.И.Векслера. Их методическое использование помогало при решении возникающих проблем. Этих правил совсем немного. Но я их часто применяю, когда надо снова "прыгнуть еще выше". Очень помогли мне уроки, преподанные Саранцевым и его коллегами, при преодолении проблем, возникавших при создании системы демпфирования колебаний частиц. И эта система уже 10 лет работает надежно и эффективно. Заложенный в проект потенциал позволяет использовать новые режимы ее функционирования в соответствии с запросами физиков при увеличении интенсивности пучка и светимости LHC.

Методы и подходы решения возникающих задач, которые В.П.Саранцев последовательно применял, стараясь довести их суть до своих коллег, мне очень импонировали. Регулярные оперативки между сменами на модели коллективного ускорителя, участником которых мне довелось быть, сопровождались обсуждением деталей по динамике пучка в различных системах. В этих обсуждениях В.П.Саранцев напористо отстаивал свое видение и в то же время обладал поразительным умением понять раньше собеседника всю глубину возникающих идей, что завораживало и обладало фантастическим по силе воздействием на окружающих. Это качество, несомненно, присуще только великим ученым. Владислав Павлович обладал этим даром.

Вячеслав ЖАБИЦКИЙ,
ведущий научный сотрудник ЛФВЭ ОИЯИ

Из редакционного архива

Подшивки нашей газеты хранят множество статей, обзоров, интервью Владислава Павловича, который всегда очень серьезно относился к заказам редакции. По ним можно проследить как историю развития коллективных методов ускорения, так и вехи становления коллектива им руководимого. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию фрагменты интервью профессора В.П.Саранцева, опубликованного в газете "Дубна" 3 февраля 1982 года под заголовком "Увлечь красотой идеи".

Беззаветная преданность науке... Это такая же черта нынешнего молодого поколения ученых, как и всех предыдущих поколений. Есть, конечно, и здесь исключения, и они были во все времена, но это, как правило, люди случайные.

Когда-то академик В.И.Векслер говорил нам, молодым, о том, что талант и предательство - вещи взаимоисключающие.

...Как только человек начинает наступать на свою совесть - он теряет свой талант... Я много раз убеждался, что наука не терпит предательства, что люди, которые или во имя материальной выгоды, или ради каких-то жизненных удобств метались из стороны в сторону, бросали свою тему, действительно, теряли свой талант. А с ним и себя, наверное. Казалось бы, талант - качество врожденное, на самом же деле это не просто склад ума, но еще и образ мышления, и труд.

...Для успешной работы специалистов в коллективе большое значение имеет красота самой идеи - она должна воздействовать на людей, стимулировать творчество каждого. Иногда это бывает не столько красота идеи, сколько обаяние руководителя. Есть разные аспекты, но всегда существует, я бы сказал, вера, уверенность в этой большой идее. И тогда получается оптимальный коллектив, способный на творчество, не ограниченное никакими рамками...

...Если обратиться к статистике, взять, сажем, максимум "отдачи" ученого в зависимости от возраста, то пятьдесят лет назад максимум, как и сейчас для теоретиков, выпадал на возраст 27 лет. А для экспериментаторов этот максимум сейчас отодвигается в сторону сорока и даже больше лет. Из-за чего? Из-за того, что для экспериментальной работы нужен большой коллектив людей. Для того, чтобы руководить коллективом, кроме научных идей нужны и навыки работы с людьми. Это, вообще говоря, целая наука, которую постигаешь с возрастом. Поэтому мало генерировать идеи - надо еще суметь доказать, что ты можешь вести коллектив за собой.