Современные мемуары. К 65-летию образования ОИЯИ

Хайнц и Элфи Барвих

В русском исследовательском центре Дубна

(Продолжение. Начало в № 43.)

На строительство и содержание Института каждая из стран-участниц обязана была выплачивать ежегодный взнос... Отдельные страны делегировали определенное количество сотрудников в Дубну, где они работали в лабораториях минимум год. В Уставе значится, что "в вопросах управления Институтом и распределении исследовательских работ должно обеспечиваться полное равноправие всех двенадцати стран-участниц". Также все исследования в области мирного применения ядерной энергии должны проводиться согласованно. Оперативное управление Институтом осуществляется русским директором и двумя его заместителями - вице-директорами, которые выбираются из ученых стран-участниц.

Институт подразделяется на пять лабораторий:

1. Лаборатория ядерных проблем (ЛЯП) под руководством В.П.Джелепова. Ее наиболее значимой экспериментальной установкой является синхроциклотрон, который разгоняет протоны до энергии 680 МэВ, дейтроны до энергии 420 МэВ и альфа-частицы до энергии 840 МэВ. Этот ускоритель - самый большой в мире такого типа.

2. В распоряжении Лаборатории теоретической физики (ЛТФ) под руководством Н.Н.Боголюбова находится оборудованный по последнему слову техники вычислительный центр.

3. Лабораторию высоких энергий (ЛВЭ), в которой находится самый большой в мире ускоритель - синхрофазотрон, возглавляет член Академии наук СССР В.И.Векслер. Синхрофазотрон разгоняет протоны до энергии 10 ГэВ, его диаметр составляет почти 60 метров, а масса магнита 36 000 тонн.

4. Созданной позже Лабораторией нейтронной физики, в которой расположен исследовательский реактор особой конструкции, управляет И.М.Франк, член Академии наук СССР и нобелевский лауреат 1958 года.

5. Самая молодая лаборатория института - Лаборатория ядерных реакций (ЛЯР), ее директор член-корреспондент Академии наук СССР Г.Н.Флеров.

Кольцевой ускоритель, расположенный в отдельном здании, представляет собой настоящее чудо техники. Магнит синхрофазотрона собран с исключительной геометрической точностью, без которой была бы невозможна его работа. Этот магнит запитывается с помощью четырех генераторов постоянного тока, общая мощность генераторов в импульсе - 140 МВт.

Мы стояли на узком металлическом мостике прямо над магнитом. Ужасающая тишина в этом огромном помещении прерывалась громкими "выстрелами" разрядки. Все это вселяло в меня уважение к физикам.

1961 год. Вице-директор ОИЯИ Х.Барвих рассказывает послам о работе Института.

* * *

Мое первое посещение продуктового магазина в Дубне не вызвало особого оптимизма. После того как там долгое время не было мяса, его завезли, и собралась толпа людей, часть которых приехала из близлежащих деревень. В магазине было тепло, от запаха пота, сыра и дуста (русское дезинфицирующее средство) почти перехватывало дыхание. Мне нужно было только немного колбасы, и я попыталась пробраться через толпу. К прилавку, однако, пробиться мне не удалось. Поэтому я пошла в хлебный магазин, купила там белого хлеба (черного не было) и варенья. Вечером пожаловалась мужу, что не могу жить в таких условиях. Он удивился и спросил, что именно я имею в виду. "Неаппетитную обстановку в продуктовом магазине". Этот аргумент Хайнц не мог принять всерьез, так как уже десять лет прожил в этой стране, и сказал, что утро вечера мудренее. На следующий день от административного директора я узнала, что магазин, в который я ходила за покупками, называется Столом заказов. Желаемый товар нужно заказывать по телефону, и его доставят на дом. Также продавщица рекомендовала хорошие товары, которые в данный момент были в наличии, - качественное мясо, колбасу, овощи, фрукты, макаронные изделия. За исключением мелких неполадок, эта система работала хорошо.

На кухне нужно было повесить полки. В этом мне помог плотник Павел Иванович. Он с гордостью показал мне абсолютно новые гвозди, которые и сегодня в России бывают редкостью, и хотел прибить ими полку за металлические ушки к стене. "Эта полка не для чайных чашек, ее нужно хорошо закрепить, - сказала я, - Здесь нужно воспользоваться дюбелями". Он ничего не понял. Тогда я ему стала объяснять, как дрелью проделать отверстие в стене, смочить его, замазать современной дюбельной массой и в ней закрепить крючок. Павел Иванович простодушно обрадовался и сразу же попросил привезти из Германии эти чудесные вещи (подразумевая дрель и дюбельную массу).

Одна дрезденская художница подарила нам на свадьбу гравюру по дереву под названием "Обед тирольских крестьян". За большим деревянным столом - вся крестьянская семья, с работниками и служанками, все черпают еду ложками из одной большой миски. Широкое паспарту придавало произведению благородный вид. Эту картину нужно было поместить в рамку. Об этом я попросила Павла Ивановича и настойчиво указала, что рамка должна быть простая и узкая, я сама хочу покрасить ее в белый цвет. Он аккуратно взял картину под мышку и ушел.

Уже на следующий день он явился к нам и показал свою работу. Его лицо сияло от радости. "Посмотрите, Хайнц Францевич и Эльфрида Артуровна, что я сделал, - золотая рама! Широкую полосу бумаги я, конечно, обрезал, иначе рамка была бы слишком маленькой. Красиво, правда?" Хайнц первым прервал молчание: "Эльфи, принеси, пожалуйста, бутылку коньяка!" Мы не осмелились омрачить его неподдельную радость. Я собиралась потом объяснить ему, зачем нужна эта белая кайма вокруг картины. Пока Павел Иванович с гордостью осматривал свой шедевр, он спросил, слегка склонив голову на бок: "Это чья семья, Хайнц Францевич, ваша или вашей жены?"...

Мы оплатили его работу, и он, довольный, ушел. Эта "кастрированная" гравюра все три года оставалась единственным украшением нашей гостиной и заставляла нас снова и снова рассказывать ее историю.

Секретаршу моего мужа звали Лариса Петровна. У нее было приятное лицо, хорошая фигура и одевалась она всегда со вкусом. О стенографии она не имела никакого понятия, еле-еле могла печатать на машинке. Хайнц, который сам безупречно стенографировал и очень бегло печатал на машинке, был в шоке и предложил Ларисе Петровне брать уроки у Эльфриды Артуровны, она знает русскую стенографию. Прекрасная Лариса была возмущена. "Но Хайнц Францевич, мне не нужна стенография. У нас есть машинописный отдел, в котором пишутся все письма. Если вам захочется диктовать, мы пригласим стенографистку оттуда. Кроме того, у меня начинает болеть голова, если я сильно напрягаюсь!" Последнюю фразу Хайнцу пришлось слышать очень часто. Когда на следующее утро новый начальник Ларисы Петровны зашел в ее кабинет, то стал свидетелем проявления не связанного с работой таланта - она... рисовала. Перед ней на письменном столе лежал журнал с китайской живописью. Одну из картин: китайцев в широкополых шляпах, цветы и птиц, - она копировала яркими красками, и лежавшие тут же на столе документы ничуть ее не смущали.

Барвих похвалил ее и сразу спросил, почему она этим занимается в рабочее время. "Ну, Хайнц Францевич, мне в данный момент нечем больше заняться, тем более от этого у меня не болит голова. Это мое хобби". Мне она преподнесла свою картину, на которой были изображены две огненные лилии. Она нравилась всем нашим гостям и мне тоже казалась очень милой.

Лариса Петровна зарабатывала как секретарь-переводчик 120 рублей (примерно 480 немецких марок). По сравнению с ее мужем, молодым физиком, который получал 150 рублей, это было очень много. Она говорила по-английски с очень хорошим произношением. Но ее словарный запас, к сожалению, не увеличивался: когда ее просили переводить, у нее тут же начиналась уже упомянутая головная боль.

Кстати, все секретари начальников в Институте были очень начитаны. Зинаида Васильевна, секретарь Блохинцева, в свободное время читала хорошие книги. Такую же привычку я подметила у продавщиц в обувных и промтоварных магазинах: они усердно читали, когда не было покупателей. У одной кассирши на случай свободного времени постоянно лежала книга возле кассы.

* * *

В нашу первую дубненскую неделю в Институт приехал Нильс Бор со своим сыном. В честь гостей устроили праздничный ужин, на котором я наконец познакомилась с Бруно Максимовичем Понтекорво. Он оказался очаровательным человеком, среднего роста, с характерным, коричневым от загара лицом и светящимися умными глазами. Он говорил по-русски с легким английским акцентом. Тогда весь западный мир гадал о причине внезапного переезда этого знаменитого итальянского физика с Запада на Восток, как теперь гадает о Хайнце Барвихе, который проделал этот путь в обратном направлении.

Я испытала гордость при личном знакомстве с таким человеком, как Нильс Бор. Седовласый, с густыми бровями, он уже сильно сутулился в свои семьдесят шесть лет. В 1922 году ему была присуждена Нобелевская премия за прорывные работы в области спектров и структуры атомов. Нильс Бор выглядел уже довольно пожилым, но его интерес к науке не угасал. Как его воодушевили успехи молодых ученых из дубненского Института! За столом я сидела напротив него, и меня тронуло, как этот человек негромким старческим голосом произнес тост за сотрудничество ученых всего мира, которым в поисках истины не могут помешать ни тирания, ни цензура.

Несколько дней спустя, 13 августа 1961 года, к Хайнцу явился партийный секретарь группы немецких ученых Виктор Бредель. На Востоке не редкость, что для поддержки действий правительства собирают подписи выдающихся личностей под соответствующей резолюцией. В этот раз темой была Берлинская стена. Возведение правительством ГДР защитной стены было якобы мерой по защите свободы населения, точнее говоря, по защите населения ГДР от западных агрессоров, шпионов, разжигателей войны и торговцев людьми. Но такая аргументация не удовлетворила Хайнца, он сразу же возразил: "Но это же неправда! В первую очередь здесь упущен вопрос об эмиграции. Кроме того, сохранение свободы зависит только от Советского Союза, поэтому агитация излишня. Я сам беспартийный и могу смело заявить, что ничего в этом не понимаю". - "Среди множества неправд, - возразил Бредель, - существует лишь одна правда, и партия права, так как обладает единственной истиной. Мнение инакомыслящих может вас только запутать".

Барвих ответил так: "Для меня это слишком сложно... Пока не будет преодолена априорная правота власти, нельзя даже говорить о самых лучших предложениях мира и разоружения. Все наши усилия должны быть направлены в первую очередь на достижение мира во всем мире. Это требует правильного употребления некоторых ключевых политических терминов. Недавно я прочитал в одной статье следующее: "На некоторых предприятиях ГДР незадолго до 13 августа (13 августа 1961 года была возведена Берлинская стена - прим. авт.) были введены комитеты по борьбе с торговлей людьми". Несведущий человек мог бы подумать, что вернулись темные времена дядюшки Тома из романа Гарриет Бичер-Стоу, направленного против рабовладения в Америке. На самом деле речь идет об органах, занимающихся предотвращением переселения на Запад. Здесь возникают языковые сложности, которые затрудняют фактическое понимание". Мы слышали по BBC, что эта берлинская стена будет не образным выражением, а настоящей стеной. Но в это никто не верит. Все надеются, что это преувеличение.

(Продолжение следует.)

Перевод с немецкого Марии ПАЦЮК