Исповедь старшего математика

В марте этого года исполняется 75 лет со дня рождения профессора университета "Дубна", ветерана ЛВТА ОИЯИ, одного из разработчиков первого транслятора с фортрана на БЭСМ-6 Геннадия Леонидовича Мазного (2.03.1944-9.06.2010).

Вниманию пользователей
В связи с резким потеплением вышел из строя
старший математик БЭСМ-6 Геннадий Мазный.

Снято с доски объявлений стенгазеты "Импульс"

Он прибыл в Дубну молодым специалистом, выпускником мехмата МГУ, защитив дипломную работу у алгебраиста А.Г.Куроша (о котором ходили слухи, что в молодости он был меньшевик), и собирался всю жизнь доказывать теоремы, но в Дубне попал в фортранную команду Н.Н.Говоруна и остаток жизни посвятил программированию.

Первыми программистами, энтузиастами 50-х годов прошлого столетия, были математики, их потом долгое время так и называли, и Мазный по-прежнему назывался математиком, а с некоторых пор даже старшим математиком. Он рассказывал: "Я представлял себе, что кого-то называют старшим физиком, и ужасно смеялся". Но когда он сам стал старшим математиком БЭСМ-6, ему было уже не до смеха.

О том, как это вышло, Мазный рассказал на школе по технологии, которую организовал в 1982 году Совет молодых ученых ЛВТА. С этой лекции, собственно, он и начал оглядываться назад, обозревая свой жизненный и творческий путь и не отделяя один от другого. В то время он еще не достиг своего сорокалетия - "акмэ", как называли этот возраст греки, считавшие, что после этого человек впадает в зрелость.

Итак, 1982 год, конференц-зал ЛТФ, перед молодой аудиторией выступает тогда еще совсем не старый бывший старший математик БЭСМ-6 Геннадий Мазный:

- Первым на эту должность (которая не должность) согласился Володя Веретёнов. Вскоре после того как фортран на БЭСМ-6 заработал, Николай Николаевич сказал: "Слушай, Володя, пользователи появились, кому-то надо с ними разговаривать; ты знаешь систему лучше всех - может быть, ты возьмешь это на себя? Он согласился, и его записали в старшие математики.

А работали мы тогда круглосуточно, человек, который отлучался от машины, отставал моментально: если он появлялся спустя сутки, а за это время система уже несколько раз менялась, то ему приходилось вникать во все эти изменения, а никаких описаний не было - их просто некогда и некому было документировать. Правда, к системщицам мы относились гуманно и по вечерам отпускали их домой...

Зарплаты у нас тогда были жалкие, жильем мы были обеспечены скверно, можно сказать, совсем не обеспечены. Не было детских учреждений... и масса других неудобств. И когда мы прославились, нас начали сманивать в различные организации, и я удивляюсь, как не сманили всех. А то, что Володя ушел, мы не рассматривали как предательство, потому что ситуация была крайней: к нему приехала из Москвы жена с ребенком, а он жил в общежитии на Моховой, 6, и дежурная с ужасным шумом ее выгнала, и той пришлось полдня ждать у входа, и тогда Володя принял окончательное решение уйти в Курчатовский институт, где ему дали и зарплату, и квартиру.

Так мы остались без старшего математика. Про зарплату я вспомнил не зря: для меня это время было периодом колоссальных денежных затруднений, и я обратился к Говоруну, потому что идти больше было не к кому. Он сказал: я тебе повышу со следующего месяца на 20 рублей, если ты возьмешь на себя обязанности старшего математика. А лишняя двадцатка для меня тогда была - ого-го! И я согласился, еще не зная, во что я влип. А влип я в страшную вещь...

(Читая через несколько лет запись своего выступления, Мазный в этом месте расхохотался: "Вот так не напишешь, так можно только сказать!")

...В ОИЯИ примерно 500 паролей, и на каждом пароле сидели по два-три юзера. Все они изучали фортран в лучшем случае по тоненькой брошюрке Ширикова, в которой многого нет, и все они теперь стали моими клиентами. Веретёнов успел разболтать всю эту публику, и они досаждали мне днем и ночью.

Обычно старший математик, как все нормальные люди, имеет приемные часы. Так было всегда. Но Веретёнов (как и Силин) спал 6 часов в сутки, а все остальное время работал на машине и не знал заранее, когда и где уснет. Он засыпал в кафе Дома ученых, нарушал приемные часы, Говоруну поступали жалобы от лабораторий, и в конце концов они с Веретёновым сошлись на том, что его можно будить в любое время суток - везде, где его удастся найти. В подобном же стиле, кстати, работал долгое время и Говорун; я был удивлен, получив от него разрешение звонить ему в любое время суток домой.

...Я мог идти в столовую три часа и едва успевал к закрытию, потому что все эти триста-четыреста метров от ЛВТА до столовой отвечал на вопросы. Веретёнов ушел, а на меня продолжали смотреть как на придаток машины... Я начал шарахаться от знакомых, перестал обедать и в конце концов чуть не заболел.

Поэтому, когда появился молодой талантливый Саша Сапожников, я постарался заманить его в эту ловушку, описывая славу, которая на него обрушится, расписывая ему, как хорошо ездить в командировки... Он клюнул, научился ставить систему, а я потихоньку ушел в кусты и сейчас, может быть, еще числюсь в официальных бумагах старшим математиком БЭСМ-6, но всю работу делает Саша...

Женя Мазепа выкрикнул из зала:

- Мазный, отдай Сапожникову двадцатку!

- Что? Ха-ха-ха! Я не против...

Публикацию подготовил Александр РАСТОРГУЕВ