Такая большая и интересная жизнь...

На работу в ОИЯИ меня пригласил 60 лет назад Е.П.Жидков, с которым мы когда-то жили в общежитии МГУ на Стромынке, 32. К этому времени я уже окончил механико-математический факультет МГУ, там же аспирантуру, защитил в 26 лет кандидатскую диссертацию на тему, связанную с предельными теоремами в теории массового обслуживания, и уже работал в закрытом НИИ в Москве.

Про Дубну тогда мне говорили мои спортивные друзья Володя Беляев и Игорь Савин, которые уже работали там по окончанию физфака и всячески туда меня приглашали. Я даже съездил в Подберезье в 1954 году, где в ДМЗ на тридцатке жил и работал мой двоюродный брат с родителями. Я повез туда представить родственникам свою невесту, красивую спортсменку с истфака МГУ Инну, тогда еще Порядину. Пока гостили в Подберезье, брат сделал и для нас пропуск на закрытый тогда правый берег, куда в те времена рабочим ДМЗ разрешали иногда съездить за дефицитной гречкой в богатые магазины физического института. Город мне очень понравился, однако после аспирантуры меня распределили в оборонный НИИ в Москве, где обещали жилье для моей семьи, уже с ребенком.

В течение пяти лет в этом НИИ я занимался прикладными вопросами обнаружения сигналов при наличии коррелированных помех и программированием на появившихся тогда в стране первых электронных вычислительных машинах. Поскольку основным методом проведения вычислений был метод Монте-Карло, для которого потребовались программные генераторы случайных чисел, пришлось научиться программировать в кодах первых в СССР ЭВМ БЭСМ, "Стрела" и "Урал", придумать алгоритмы для этих генераторов и потом использовать их в расчетах.

К 1961 году у меня уже росли двое сыновей, и места для нормальной жизни в маленькой комнатке в московской коммунальной квартире, полученной от НИИ, нам не хватало. Поэтому, когда мне предложили работу в ОИЯИ и жилье в трехкомнатной "хрущобе", я сразу согласился. Жена, однако, согласилась не сразу, так как ей, научному редактору издательства "Иностранная литература", пришлось сменить эту интересную работу и стать учителем истории в вечерней школе на втрое меньшей зарплате. Но потом учительствовать ей понравилось, она перешла в школу №8, а позднее - в МИРЭА, где в итоге тоже защитила диссертацию и преподавала почти 50 лет.

Меня приняли в ЛТФ, которой тогда руководил академик Н.Н.Боголюбов, но встретил меня его заместитель А.А.Логунов и во вступительной беседе без обиняков сказал, что трехкомнатную квартиру придется "отработать" в качестве председателя профкома ЛТФ. Когда я взмолился: "Как же так, я только пришел, никого не знаю", - Логунов ответил: "Вот и узнаете". В профком меня действительно выбрали на первом же профсобрании, где мне с большим облегчением передал эту ношу С.Н.Соколов. Он, кстати, много времени потратил, чтобы познакомить меня с обстановкой и сотрудниками ЛТФ, а заодно и научить пользоваться замечательной программой FUMILI для минимизации нелинейных функций, которую он тогда придумал вместе с Игорем Силиным. Позже мне это очень помогло в решении многих задач. Заниматься профсоюзной деятельностью пришлось еще полтора года - распределением путевок, квартир (Дубна тогда быстро застраивалась "хрущевками", и в лабораторию за год поступало иногда несколько квартир для очередников) и прочих благ. Хотя выбирали коллегиально, из многих достойных кандидатов, но получивший не благодарил, это ему и так полагалось, а вот те, кто не получал, надолго становились почему-то моими недругами.

1968 год. В Дубне с семьей.

Впрочем, начало моей работы в отделе вычислительной математики ЛТФ больше вспоминается по лавине задач, которые тогда на меня обрушились. Тогда в ОИЯИ поступили новые советские ЭВМ М-20, потом "Урал-2" и "Минск-2". Задачи не заставили себя ждать. Конечно же, Е.П.Жидков, принявший меня на работу, сразу загрузил задачей по интегральному подходу к непрерывному аналогу метода Ньютона, который он тогда придумал. Как знатоку Монте-Карло поступили задачи по моделированию каскадных взаимодействий от В.А.Барашенкова и Г.И.Копылова. Г.И.Забиякин из ЛНФ узнал, что я защищался по теории массового обслуживания, и надолго загрузил задачами по расчетам буферной памяти для записи данных от ИБР. Но, пожалуй, самые интересные задачи по анализу экспериментальных данных, начавших тогда поступать с экспериментов на синхрофазотроне ЛВЭ, мне как программисту, знающему статистику и FUMILI, предложил Н.Н.Говорун, с которым мы познакомились еще в 1948 году в читалке на втором этаже старого здания МГУ на Моховой. Мы были рады встретиться с ним в ОИЯИ, где он вскоре стал моим непосредственным начальником.

Пройдя в аспирантуре школу А.Н.Тихонова и А.А.Самарского, а потом нелегкую практику вычислителя на Харьковском танковом заводе, Николай Николаевич Говорун стал блестящим аналитиком, умеющим не только четко ставить задачу по не всегда ясным объяснениям физиков, но и сразу же предлагать оптимальную схему расчета этой задачи на доступном вычислительном средстве, будь то логарифмическая линейка, релейная машина "Рейнметалл" или ЭВМ.

Это было время экспериментов с пузырьковыми камерами в магнитном поле, заполненными жидким водородом или пропаном. Разогнанный на ускорителе пучок протонов попадал в камеру и взаимодействовал с заполняющей ее жидкостью. В это мгновение давление в камере резко падало, жидкость вскипала, и траектории частиц, образовавшиеся при взаимодействии, становились видимыми в свете вспышки как цепочки пузырьков. Их фотографировали несколькими фотокамерами, чтобы потом измерить на микроскопе по нескольку точек на каждом из треков траекторий для каждой стереофотографии. Это позволяло затем восстановить пространственную картину всего события. Магнитное поле искривляло траектории, и можно было по радиусу кривизны вычислить импульс частицы, чтобы идентифицировать ее по балансу масс во взаимодействии.

(Продолжение следует.)

Геннадий ОСОСКОВ,
22 марта 2021 года